ИСТМАТ
ФОРМАЦИОННАЯ КОНЦЕПЦИЯ

Раскрыто авторское видение современного цивилизационного кризиса через призму материалистического понимания истории. Согласно авторской версии формационной концепции общественного развития, интеграционные процессы в экономике объективно определяют магистральный вектор социального прогресса в направлении формирования моноцелостного мира, априори исключающего вероятность военных конфликтов. На этом фоне российская агрессия против Украины и формирование вокруг этой драмы двух полюсов мирового противостояния – оси автократического зла, с одной стороны, и мировой демократии, с другой – воспринимается как цивилизационная аномалия: глобальный конфликт авторитарного империализма с демократической глобализацией, тирании со свободой, прошлого с будущим. В основе этого конфликта не просто случайные агрессивно-экспансивные прихоти автократов, а сбой формационной эволюции – несовместимость базиса и надстройки: экономический базис в глобальном пространстве сейчас преимущественно модерно-капиталистический, а государственно-политическая надстройка кое-где еще остается авторитарно-архаичной. Вот это и есть первопричина серии сознательно спровоцированных автократами глобальных катаклизмов, начиная с Первой мировой войны, – отчаянное противодействие агонизирующего авторитаризма мировым интеграционным процессам, размывающим экономическую подоснову автаркических империй, неся им неизбежную кончину.

Статья призвана дать целостную картину цивилизационного развития с присущей для него центростремительной тенденцией формирования моноцелостного в глобальном пространстве человеческого мегасообщества, показав на этом фоне противоестественную сущность современного авторитаризма с его агонизирующими потугами самоспасения путем военного противодействия глобализационным процессам. Именно под таким углом зрения следует рассматривать попытку мафиозно-авторитарной РФ военными средствами вырвать Украину из мировых интеграционных процессов, принудительно втянув ее в состав своей агонизирующей автократо-империи. Для противодействия неоавторитарному реваншу странам мировой демократии следует, сплотившись на единой экономической платформе, мобилизовать неиспользованные резервы рыночной экономики путем реформирования их, прежде всего, дефектной финансовой системы – усовершенствования монетарной и фискальной политики.

Ключевые слова: исторический материализм, формационная концепция, формационная эволюция, социальная эволюция, демократическая глобализация, глобальная демократизация.

Постановка проблемы. Вероломная агрессия РФ против Украины является проявлением глубинного цивилизационного кризиса современности, ставшего следствием сбоя формационной эволюции глобального социума. Причина того – дважды мутированный пережиток дикого средневековья в лице современного авторитаризма, этакий «динозавр» феодального прошлого, доживший, к сожалению, до наших дней. Этот автократический мутант вот уже более столетия, начиная с колониально-имперской лихорадки на рубеже ХІХ-ХХ веков, искажает формационную эволюцию, изнасиловав ее двумя мировыми войнами и угрожая третьей... Сто лет, как авторитаризм терроризирует человечество своими имперскими амбициями, противодействуя губительным для него центростремительным тенденциям глобализационных процессов. Вместо моноцелостного (не однополярного «Pax Americana», а именно моноцелостного) мира мы имеем на сегодняшний день мир многополярный, в котором ни одна глобальная проблема не может быть решена, начиная с экономических и аж до… экологических. В аномальных условиях деглобализации и геоэкономической фрагментации даже лучшие макроэкономические программы и методы их реализации не в состоянии справиться с насущными ныне проблемами. Ибо, если начать их решать правильно (например, преодолевать астрономический государственный долг за счет сокращения бюджетных расходов, а не очередных государственных заимствований), тут же «всплывут» другие проблемы, еще более серьезные, вплоть до острейших социально-экономических, социально-политических и военно-политических. И это не самое страшное, что может быть.

Дабы понять глубинные истоки и природу современной цивилизационной аномалии, следует (без эмоций, беспристрастно) обратить внимание на марксистскую методологию материалистической трактовки исторических процессов. Поскольку Маркс, при всех его мировоззренческих недостатках, ближе других приблизился к подлинному осознанию сущности социальной эволюции, заложив в ее основу материалистический фактор – объективный процесс экономического прогресса с учетом, прежде всего, развития производительных сил. Другое дело, что став на путь материалистического понимания истории, Маркс сразу же (не успев до конца пройти этот путь познания) прибег к суггестации волюнтаристских настроений в массовом сознании: страстно призывал пролетариат, образно выражаясь, «как можно выше закачать рукава» для основательной перестройки общества, пренебрегая объективными законами социальной эволюции, бесцеремонно насилуя их. Но это уже на его совести. Теоретические наработки Маркса, тем не менее, заслуживают внимания. И нам следует на них максимально сосредоточиться, чтобы понять сущность современных процессов.

Цель статьи – основываясь на мировоззренческих началах материалистического понимания истории, дать целостную картину современного цивилизационного развития для осознания стоящих перед ним проблем и определения путей их преодоления. Речь идет, прежде всего, о губительной тенденции формирования геоэкономической фрагментации в современном мире: истоки ее происхождения, движущие силы и противодействие угрозам, которые она представляет. Учитывая, однако, некоторые пороки формационного подхода к пониманию исторических процессов, следует, прежде всего, устранить его концептуальные изъяны.

Изложение основного материала. Прежде всего, о базовых категориях формационной концепции:

1. Производительные силы – сообщество людей (социум) с орудиями труда в своих руках и прочими средствами производства.

2. Производственные отношения – система экономических отношений (она же экономический базис) с определенной формой собственности на средства производства в их основе и способом привлечения рабочей силы к труду владельцами таких средств.

3. Надстройка – государственно-политическая власть, прежде всего.

Согласно формационной концепции, уровень развития производительных сил определяет систему экономических отношений, а те, как базис, формируют соответствующую надстройку государственно-политической власти, главным предназначением которой является сохранение существующего социального устройства как общественно-экономической формации. Ключевым фактором социальной эволюции есть развитие производительных сил. Что он собой представляет?

Прежде всего, следует уточнить: производительные силы это не просто примитивный набор составляющих элементов – человеческих личностей плюс средства производства, а именно определенная на каждом историческом этапе трудовая сплоченность людей в материальной сфере своей деятельности. При этом средства производства никакая не сила. Производительная сила это человек (орудующий средствами производства) – производитель материальных благ. И не столько руки/ноги человека, а его голова. А в голове два компонента: интеллект и мотивация. Учитывая, что человек есть особь социальная, речь идет о человеческом сообществе с его интеллектуальным уровнем и мотивацией к труду. Коллективный интеллект и мотивация – вот это и есть самая суть производительной силы общества.

Итак, производительные силы представляют собой определенное сообщество людей – социум – с орудиями труда в своих руках. Вопрос: что самое существенное в эволюции такого сообщества? Прежде всего, обращает на себя внимание историческая трансформация интеграционной архитектуры социума: от разобщенных родоплеменных общин с их крайне примитивными средствами производства в древнейшие времена... до ныне устремленного в будущее формирования глобал-социального монолита на базе высокотехнологичного производства. – Налицо интеграция производительных сил в зависимости от уровня технической оснащенности производства: каков технический уровень орудий труда – такова, соответственно, степень сплоченности людей в производстве материальных благ. Чем выше технический уровень – тем шире и теснее сплоченность (интеграция). Одно дело – деревянная соха, которую земледелец может изготовить самостоятельно и хозяйствовать обособленно; совсем другое дело – современная сельхозтехника, изготовление которой требует привлечения сотен тысяч тружеников добывающей и обрабатывающей промышленности. Но не сам по себе технический уровень орудий и средств производства определяет интеграционную тенденцию развития, а создающий их человеческий интеллект. Следовательно, в основе интеграционного процесса интеллектуализация социума. Постоянное совершенствование человеческим разумом орудий труда и технологии производства требует все более широкого и более тесного объединения трудовых усилий членов общества в сфере материального производства. То есть развитие производительных сил – это, прежде всего, их интеллектуализация. Интеллектуализация производительных сил диктует их интеграцию.

Общность людей в сфере материального производства, как видим, имеет тенденцию к усилению. Данная тенденция развивается как вширь – территориально, так и вглубь – непосредственное кооперирование труда, с одной стороны, и общественное разделение труда – с другой. Именно на почве всеобщей интеграции производительных сил возник рынок с его товарно-денежным обращением. А еще – появление и стремительный рост корпоративно-производственных объединений – отраслевых пирамид, на вершине которых производитель конечного продукта, а под ним конусообразная структура поставщиков средств производства: орудий труда, сырьевых и энергетических ресурсов. Как результат – втягивание все новых регионов в развивающийся рынок вплоть до его полной глобализации и корпоративное объединение тружеников в процессе концентрации производства вплоть до образования современных наднациональных компаний. Налицо растущее в ходе истории сплочение составных элементов производительных сил – производителей материальных благ в общность, которая все больше расширяется и усиливается на почве постоянно совершенствуемых средств и технологии производства. Такова интеграция производительных сил.

Таким образом, производительные силы, находясь в процессе интеграции, неуклонно каждый раз поднимаются на все более высокий уровень сплоченности людей в сфере производства: от изолированных первобытных мини-общин на заре человечества… до формирования социального глобал-монолита в будущем. Интеграционное сплочение производительных сил в глобальный мега-монолит есть тенденция прогрессирующего в глобальном масштабе интеграционного процесса. Этот процесс в течение истории развивается в два этапа.

Первый этап. – Длительный процесс разложения распыленных в географическом пространстве общинно-родоплеменных производительных сил на индивидуальные производительные силы – совокупность единоличников, орудующих индивидуальными (ручными) средствами производства. На данном этапе имело место образование огромной массы единоличных хозяйств, преимущественно занятых натуральным производством, кое-где вступающих в эпизодический продуктообмен между собой. Своего финала этот процесс, если брать европейскую цивилизацию, достиг в эпоху средневековья (в России некоторые остатки общинного уклада сохранились до Столыпинской реформы и даже до большевистской коммуно-коллективизации ХХ века).

Второй этап. – Стремительный процесс сплочения распыленной массы индивидуальных производительных сил на базе технической модернизации средств производства путем углубления разделения труда (следовательно, бурного развития товарно-денежных отношений) и его кооперирования (соответственно, концентрация производства) в общественные, по своей сути, производительные силы. Таким образом, особенно в эпоху НТР, происходит процесс прогрессирующего сплочения социума со средствами производства в своих руках. Общая направленность этого процесса – формирование глобал-монолитных производительных сил в будущем. В полную силу стартовал данный интеграционный процесс с началом Промышленной революции XVIII века, продолжается поныне и устремлен в грядущее.

Итак, исторически интеграция производительных сил объективно имеет определенный алгоритм своего развития: от территориально разобщенных родовых общин на заре человечества до разветвленного сообщества единолично хозяйствующих субъектов, а дальше, путем сплочения этих субъектов в процессе растущего товарооборота и укрупнения производства, в направлении глобального мегасообщества – гиперинтегрированного глобал-социального монолита в будущем. Данный алгоритм сплочения человеческого сообщества в материальной сфере своей деятельности есть интеграционная характеристика производительных сил, имеющая определенную целенаправленность своего развития. Вот именно эта «интеграционная характеристика» и формирует стадийную конфигурацию социальной эволюции, обуславливает историческую поступь от одной общественно-экономической формации к другой в определенной последовательности. Степень сплоченности людей в производстве определяет характер их экономических взаимоотношений – суть интеграционной версии формационной концепции.

Как именно интеграционная характеристика производительных сил формирует систему экономических отношений в обществе и соответствующую государственно-политическую надстройку, а следовательно, – общественно-экономическую формацию?

Инстинкт борьбы за выживание органически присущ человеческой натуре, и он присущ ей с самого начала существования человечества, со времен пещерного человека. Главной направленностью борьбы за выживание испокон веков была, прежде всего, территориальная экспансия – борьба за землю, за место под солнцем. То есть – приватизация жизненно важных ресурсов. Как только вынужденная сплоченность первобытной родовой общины перестает быть непременным условием ее нищенского выживания, она сразу же распадается на индивидуально-хозяйственные субъекты (семьи) с частной собственностью на средства производства. Правда, в двух разновидностях такой собственности:

а) естественно (экономически) приобретенная частная собственность средств производства – подспудно существующая;

б) принудительно (внеэкономически) узурпированная частная собственность на средства производства – доминирующая.

Вторая, принудительно приобретенная частная собственность (узурпированная собственность на землю, живность, здания, орудия труда, сырьевые ресурсы и т.п.), полностью подавляя первую, загнав ее в инкубационное состояние, безраздельно доминировала несколько тысячелетий, вплоть до Нового времени конца восемнадцатого века. Имея внеэкономические истоки происхождения, эта собственность, чтобы состояться, давая ее владельцам материальную отдачу, требовала принудительного привлечения рабочей силы в целях трудовой эксплуатации. В разных цивилизациях такое привлечение осуществлялось в самых жестоких формах по-разному. Однако (для европейской цивилизации, по крайней мере) характерно было некоторое ослабление методов принуждения в ходе исторического развития, начиная с античных времен до средневековья: от рабства к крепостничеству. Вдобавок к этому имело место постепенное ограничение узурпированной собственности, вплоть до сужения таковой к праву только на земельные владения – феод. Соответственно, бытовали сначала рабовладельческая, затем феодальная общественно-экономическая формация. Как промежуточное звено – колонат во времена упадка Римской империи. Гипотетически можно предположить: рабовладение в империи с большой долей вероятности могло трансформироваться в рыночный феодализм и крепостную мануфактуру, если бы не нашествие варваров и великое переселение народов, что привело к цивилизационному провалу Европы во мрак средневековья на целое тысячелетие, вплоть до начала эпохи Возрождения. Тем не менее, последовательность смягчающих форм эксплуатации является неоспоримым фактом, и он объясняется постепенным ростом взаимной сплоченности людей в производстве ввиду развития, пусть вяло, но интеграционных процессов на том историческом этапе. Сама по себе экономическая интеграция означает растущую взаимосвязанность людей в производственной сфере своей деятельности, следовательно, растущую зависимость от средств производства, которые всегда имеют общественное отношение, несмотря на то, что находятся в частных руках. По мере усиления экономической зависимости эксплуатируемых от владельцев основных средств производства соответственно ослабевали методы насильственно-правового подчинения эксплуатируемых эксплуататорами. – Рабство сменилось закрепощением. Необходимость крайних форм принуждения в условиях усиливающейся интеграции постепенно отпадала, насильственное закабаление смягчалось.

А как же государственно-политическая надстройка в ту эпоху?

Внеэкономическая узурпация природных ресурсов и средств производства, насильственное закабаление эксплуатируемых и принудительное содержание их в рабстве и крепостной зависимости, в конце концов, силовое подавление социального возмущения угнетенных требовали авторитарной системы правления. С момента распада первобытной общины и вплоть до Великой французской революции авторитаризм – сначала рабовладельческий, затем феодальный – свирепствовал везде и всюду без исключений. Принцип территориальной экспансии был доминирующим условием экономического выживания автократических госструктур существующих в то время формаций: выживал тот, кто добивался лучших успехов в захвате земельных пространств с максимально большей численностью верноподданных. Отсюда бесконечные войны за передел территорий, борьба за земельные, человеческие и природные ресурсы что в античные времена, что в средневековье. Авторитаризм и война – нераздельны.

Объективный процесс социальной эволюции, в то же время, неумолим. Развитие рынка на почве общественного разделения труда (а это и есть интеграция производительных сил) и превращение натурального производства в мелкотоварное во времена позднего средневековья коренным образом меняет мотивацию борьбы за выживание. Принцип насильственной узурпации и внеэкономического приумножения частной собственности путем принудительной эксплуатации крепостных начинает уступать принципу трудового (экономического) накопления частной собственности индивидуально-хозяйствующими субъектами. Отныне лучшие шансы экономического выживания приобретает тот, кто способен изготовить как можно больший прибавочный продукт и максимальную долю его направить в расширенное воспроизводство. А здесь нужна не сила и принуждение, а интеллект и труд. Экономически приобретенная частная собственность индивидуальных товаропроизводителей, тысячелетиями перед этим находившаяся в подавленном инкубационном состоянии, в рыночных условиях начинает постепенно «просыпаться» после многовековой спячки. Мелкотоварное производство все больше кооперируется, все чаще перерастая в мануфактурное производство с использованием сначала принудительного, а впоследствии вольнонаемного труда. Соответственно, трансформируется социальная структура общества. «Из крепостных средневековья вышло свободное население первых городов; из этого сословия горожан развились первые элементы буржуазии».

Промышленная революция второй половины XVIII века, как интеллектуальный прорыв в развитии производительных сил, окончательно пробуждает мелкотоварное производство. Доселе подспудно существующая индивидуально-нажитая собственность частных товаропроизводителей, стремительно наращиваясь, набирает все большую силу, вырывается из оков феодально-узурпированной собственности и превосходит ее... Безудержная тяга к накоплению капитала (ценой рекапитализации прибыли), как единственно возможному способу выживания, словно на дрожжах взращивает частнокапиталистическую собственность. «Буржуазия не может существовать, не совершая переворотов в средствах производства... Буржуазия менее чем за сто лет своего классового господства создала более многочисленные и грандиозные производительные силы, нежели все предыдущие поколения, вместе взятые», – справедливо утверждал К. Маркс. «Тайна» грандиозного роста масштабов товаропроизводства и, как следствие, массированного самовозрастания капитала кроется в возможностях эксплуатации наемного труда рабочих, открывшихся с внедрением в производство машинно-технических средств производства. Покупая единицу рабочей силы наемного рабочего, капиталист эксплуатирует множественный труд условных единиц рабочей силы этого рабочего на машинном оборудовании, присваивая таким образом все большую массу прибавочной стоимости. И чем совершеннее машинное производство, тем выше, по Марксу, норма эксплуатации вольнонаемного труда (m/v), соответственно, выше норма предпринимательской прибыли (m/c+v). Отсюда органически присуще капитализму стремление к технической модернизации производства. Поскольку мотивацией капиталистического бизнеса является неистовая конкурентная борьба за экономическое выживание в рыночных условиях путем накопления капитала, то, соответственно, как можно большая доля постоянно увеличивающейся прибавочной стоимости реинвестируется в производство. Вот где истоки экономического чуда, которое «создала буржуазия менее чем за сто лет своего классового господства». А вслед за экономическим чудом и социальный прогресс: капитализм окончательно разрушает внеэкономически узурпированную собственность на землю, а вместе с ней устраняет крепостную форму принуждения к труду. Феодализм уступает место капиталистической системе экономических отношений, основанной на экономически приобретенной собственности на средства производства и эксплуатации вольнонаемного труда. Которая развивается и поныне.

Итак, что произошло, какую трансформацию пережила социальная эволюция?

«Менее чем за столетие» произошел самый масштабный за всю историю человечества социальный переворот: внеэкономически узурпированная частная собственность, тысячелетиями со времен распада первобытных общин паразитировавшая на почве натурального производства, была вытеснена экономически приобретенной частной собственностью, стремительно проросшей на почве товарного производства; а принудительная форма эксплуатации уступила вольнонаемной форме эксплуатации. Глубинная причина тому – процесс интеграции производительных сил, который, сформировав рынок на базе общественного разделения труда, привел к превращению натурального производства в товарное, породив тем самым капитализм.

Что происходит в это время с надстройкой? – Революция. С исторической арены сметаются династические монархии одна за другой. Авторитаризм сменяется республиканской демократией, деспотия – свободой. Ибо... Отныне нет необходимости в насильственной узурпации средств производства: накопление капитала путем эксплуатации наемного труда и рекапитализации прибавочной стоимости значительно более эффективный способ приумножения частной собственности, нежели принудительная барщина и оброк (земельная рента). Отныне нет нужды в насильственном принуждении к труду: разорившийся товаропроизводитель сам придет к капиталисту и предложит свои рабочие руки за вознаграждение частью производимого продукта в денежном эквиваленте. Теперь нет нужды в территориальной экспансии, она слишком затратная: снаряжать экспедиционные корпуса, содержать колониальные администрации... - Зачем? Если путем свободного товарообмена у туземцев можно приобрести что угодно, особо не заморачиваясь их внутренними проблемами. «Колонии, это – мельничные жернова на нашей шее», – утверждал премьер-министр крупнейшей в мире Британской колониальной империи Б. Дизраэли в середине XIX века.

Капитализму не нужны межгосударственные границы и баръеры. «Буржуазия быстрым усовершенствованием орудий производства и облегчением средств сообщения вовлекает в цивилизацию все, даже самые варварские, нации. Дешевые цены ее товаров – вот та тяжелая артиллерия, с помощью которой она разрушает все китайские стены и преодолевает ненависть варваров к иностранцам», – писал Маркс. Буржуазии нужен свободный «полет» капитала во все уголки Земного шара в погоне за высшей нормой прибыли, туда, где на данный момент «процент» выше: сегодня здесь, завтра там, послезавтра еще где-то... «Потребность в постоянном сбыте товаров гонит буржуазию по всему земному шару. Всюду она должна внедриться, повсюду устроиться, повсюду установить связи». Капитал устремляется туда, где покой и гарантия его неприкосновенности. Капитализм не в восторге от межнациональной разобщенности и вражды, ибо они препятствуют мировой торговле и свободному разрастанию за пределы национальных границ и расползанию на весь мир транснациональных компаний. «Буржуазия путём эксплуатации мирового рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим. К величайшему сожалению реакционеров она вырвала из-под ног промышленности национальную почву». Тем самым реакционеры лишаются экономических основ узурпации власти. Отныне настежь открываются ворота демократической глобализации. А в глобализированном мире, в условиях повсеместного торжества республиканской демократии, нет места войнам на межгосударственном уровне.

В то же время, определенную эволюцию претерпевает частнокапиталистическая собственность. Концентрация производства на базе прогрессирующей интеграции производительных сил приводит, с одной стороны, к централизации (монополизации) капиталистической собственности, правда, с одновременным физическим отчуждением владельцев от их же собственных средств производства: фабрик, заводов, рудников, пароходов… А с другой – к своеобразной «диффузии» (распыления) этой же собственности в общественной среде с учетом растущего акционирования бизнеса, что означает пускай формальное, но приобщение простолюдинов к собственности на средства производства и реальный доступ к получению доли предпринимательской прибыли. Налицо две противоположно-встречные тенденции трансформационного преобразования капиталистической собственности с растущим в перспективе преобладанием второй тенденции над первой, что предопределяет своеобразное «размывание» частнокапиталистической собственности как таковой. Частная собственность «растворяется» в интеграционной среде, учитывая физическое отчуждение собственников от средств производства и коммерческое приобщение к этим средствам рядовых граждан. То есть происходит процесс постепенного, по сути, обобществления собственности на средства производства по мере усиления концентрации производства, обретения им общественного характера. Собственность на средства производства таким образом, как бы, приводится в соответствие с общественной сущностью производительных сил, которая формируется в ходе их постоянной интеграции. – Не путь ли к социальному прогрессу, к формированию предпосылок качественно новой общественно-экономической формации?

Таковы объективные тенденции социальной эволюции на базе развития интеграционных процессов в экономике. Какие, казалось бы, обнадеживающие перспективы на будущее...

К сожалению, цивилизации не суждено было пережить такую эволюцию.

Первая мировая война, а затем Вторая – в чем их причины?

Истоки цивилизационной катастрофы столетней давности в сбое на то время формационной эволюции из-за несовместимости базиса и надстройки. Ибо к началу ХХ века оказалось, что экономический базис повсеместно уже этот, глобализационно-капиталистический, а государственно-политическая надстройка ряда стран еще та, монархо-авторитарная – автократический пережиток дикого средневековья с его генетическим инстинктом территориальной экспансии в борьбе за выживание в пределах максимально расширенной автаркической империи. В момент развернутой в глобальном пространстве интернационализации всего и вся с полной силой выразился агонизирующий оскал феодального империализма против капиталистической глобализации. Вот тут-то и взорвалось... Пожар Первой мировой был зажжен монархо-автократической гидрой родственных династий Гогенцоллернов, Романовых, Габсбургов, Виндзоров... которые в потугах борьбы за собственное выживание ввергли мир в межимпериалистическую схватку за его территориальный передел. Под натиском лавины мировых интеграционных процессов, угрожавших разрушением экономических основ авторитаризма, и развертывания все более масштабного революционного движения в мире европейские монархо-династии устремились к мировой войне.

Роковая неизбежность грандиозной катастрофы была изначально запрограммирована, о чем предостерегали некоторые выдающиеся на то время мыслители. «Всемирную войну невиданного ранее масштаба, невиданной силы», – предрек Ф. Энгельс еще в 1887г., имея в виду имперские замашки Пруссии-Германии, и даже заранее предсказал ее исход: «Опустошение Тридцатилетней войны, – сжатое до трех-четырех лет на весь континент, голод, эпидемии, всеобщее одичание как войск, так и народных масс, вызванное нищетой, безнадежная путаница в торговле, промышленности и кредите; все это закончится всеобщим банкротством; крах старых государств и их рутинной государственной мудрости – крах такой, что короны дюжинами будут валяться мостовыми, и не найдется желающих подобрать эти короны... Вот куда, господа короли и государственные мужи, привела ваша мудрость старую Европу!».

Как могло так случиться, что феодально-монархический архаизм дожил до ХХ века и привнес в него цивилизационную катастрофу?

Трагедия в том, что вовремя не был свергнут еще в XIX веке европейский монархо-авторитаризм и, как результат, повсеместно не победила республиканская демократия. Свою роль здесь сыграл «Священный Союз» императоров во главе с «жандармом Европы» царской Россией (следствие наполеоновских войн), который беспощадно гасил очаги революционных брожений, в частности, подавил европейскую революцию 1848г. «Подосновой всего европейского милитаризма является русский милитаризм. Русская армия... в 1866 и 1870 – на стороне Пруссии... Пруссия, как первая военная держава Европы, прямо является созданием России, хотя впоследствии пренеприятно переросла свою покровительницу. В Европе вместе с господством России установилось и господство реакции», – утверждал Ф. Энгельс в 1893г. Да и марксизм, в то время идейно определявший стратегию европейской социал-демократии, объектом пролетарской ненависти избрал капитализм, вместо того, чтобы пролетариату в союзе с буржуазией сначала свергнуть остатки феодального авторитаризма, повсеместно утвердив царство республиканской свободы. Вместо торжества реальной демократии, однако, – Марксов «призрак бродит по Европе – призрак коммунизма». Коммунизм так и остался призраком, а реальная потребность республиканской демократии оказалась не реализована. – Печальный итог политэкономического несовершенства марксистской теории: вполне нормальное (закономерное) явление «общественных эпидемий кризисов перепроизводства» было ошибочно в те времена воспринято классиками марксизма как симптом несоответствия капиталистических производственных отношений уровню производительных сил с соответствующим выводом о необходимости низвергнуть существующий общественно-экономический строй – капиталистическую формацию, «экспроприировав экспроприаторов». Пролетарские низы были дезориентированы, время упущено... А тем временем, начиная с 1880-х, нарастают колониальные амбиции «Второго Рейха» – кайзеровской Германии, только что воссоединившейся под руководством «железного канцлера». По оценке Дж. Гобсона: «Истинная империалистическая политика Германии начинается с 1884 года». Именно она спровоцировала империалистическую лихорадку, втянув в нее весь мир, что и привело в итоге к Первой мировой.

Марксистские источники склонны сваливать вину за империалистическую войну на капитализм, мол, «борьба за рынки сбыта, сырьевые ресурсы и т.д.». Вопрос: а не слишком ли высока цена затрат (каковых требует война) для капитализма, который, умея считать деньги, вовсю стремится к минимизации издержек?.. Заслуживает внимания в этой связи цитата В.И. Ленина из его знаменитого труда «Империализм как высшая стадия капитализма»: «В эпоху величайшего процветания свободной конкуренции в Англии, в 1840-1860 годах, руководящие буржуазные политики были против колониальной политики, считали освобождение колоний, полное отделение их от Англии неминуемым и полезным делом».

Буржуазные политики имели основания так считать, ибо капитализм несовместим с империализмом. Капитализм стремится к глобализации, не прибегая к насильственным методам территориальной экспансии (предпочтительнее прибегнуть к подкупу местных племенных вождей для, например, доступа к сырьевым ресурсам). Ибо в условиях индустриального производства на первое место выходит человеческий интеллект, дающий куда более массированный прирост живого труда, стало быть, материальных благ, нежели эксплуатация аннексированных территорий с огромной массой нищего и необразованного населения. Ценность количественного показателя рабочей силы уступает место ее качеству: интеллектуальная компонента живого труда вытесняет компоненту труда физического. А это гораздо более высокая производительность труда. Следовательно, для капиталистического государства теряет смысл борьба за численный прирост населения путем территориальных приобретений. – Из-за своей нерентабельности. Куда эффективнее получить прирост массы живого = овеществленного труда за счет повышения интеллектуального потенциала трудоспособных. Борьба за территорию, в конце концов, сменяется борьбой за человеческие мозги, за высший интеллект-потенциал рабочей силы как более масштабный прирост массы живого труда, соответственно, прирост совокупного общественного продукта.

В то же время, всеобщая интеллектуализация производительных сил диктует процесс их интеграции... сначала в национальных границах, а затем, вырвавшись за пределы этих границ, в региональном и, далее, глобальном масштабе. Транснациональные корпоративно-производственные образования расползаются по всему миру и заполняют его. Капитализм интернационализируется сам собою с развитием интеграционных процессов, без единого пушечного выстрела разрушая границы, размывая экономическую почву автаркических остатков периферийного авторитаризма, сметая его с исторической арены. – Грядет торжество демократической глобализации. Такое течение эволюции объективно, казалось, было неизбежным конца ХІХ – начала ХХ веков. К сожалению, социальная эволюция испытала насильственную деформацию со стороны агонизирующей монархо-автократии.

«Пока в конце июля не грянула самая кровавая из исторических катастроф, трудно было различить, где начинался Круп или заканчивался Крезо... Финансовые фирмы почти всюду были англо-германскими, англо-французскими и англо-американскими; правления переплетались, филиалы и агенты были почти во всех крупных городах Старого и Нового мира. Гигантские компании и общества охотно принимали акционеров всех национальностей, не обращая внимания на дипломатические союзы. Национальность не была помехой для деловых соглашений. Всему этому внезапно пришел конец... Но ни деловые люди, ни рабочий класс не виноваты в этом. Виновниками войны повсюду считается небольшое количество людей – императоры, государственные мужи, дипломаты, военные и философы», – с грустью писала лондонская «Экономист» в декабре 1914 года.

Формационной эволюции не суждено было победить как до, так и по итогам мировой войны. А должно было бы... Ибо Февральская революция 1917г. в России и Ноябрьская революция 1918г. в Германии должны были навсегда покончить с авторитаризмом и стереть с лица Земли его остатки, открыв пространство для глобальной демократизации, в частности, реализации вожделенного в те времена проекта демократических по своей сути Соединенных Штатов Европы. Естественный ход социального прогресса должен был восторжествовать. Однако своевольное вмешательство личности В.И. Ульянова (Ленина) в течение событий – коварный удар в спину Февральской революции – сорвал этот благотворный революционный процесс, перенаправив ход исторических событий в русло еще более зловещего развития. «Короны на мостовых Европы» были ловко подобраны лукавыми авантюристами от разоренного экс-дворянства, охваченного сатанинской ненавистью к капитализму, в свое время лишившего его сословных привилегий, и которые не нашли себе места в новых реалиях постфеодальной жизни. – Этакий неофеодальный реванш на пролетарской почве под личиной «диктатуры пролетариата». Монархический авторитаризм уступил свой «трон» идейно-корпоративному (партийному) тоталитаризму: большевистскому и, как ответная защитная реакция на него, фашистскому, о чем предостерегал один из лидеров российской социал-демократии П.Б. Аксельрод еще в 1918г.: «Красный террор проложит путь белому террору». На европейских просторах «белый террор» обрел черно-коричневую окрасу. И вновь территориальная экспансия – Всемирный СССР и Третий Рейх в противостоянии за передел мира... В результате – Вторая мировая война, ставшая логическим продолжением Первой мировой.

Не восторжествовала демократическая глобализация и по итогам Второй мировой. На смену довоенному многополярному миру пришел мир биполярный с его «Холодной войной». Принудительно внедренная Советским Союзом и его сателлитами противоестественная (придуманная партноменклатурными умами) система производственных отношений в экономике с закономерной неизбежностью обрекала их производительные силы на деградацию и упадок. Просуществовав без малого еще полстолетия, к концу ХХ века социалистический проект сгинул.

Казалось бы, с распадом социалистического лагеря и развалом СССР канут в прошлое остатки авторитаризма и глобальная демократия, наконец, восторжествует. Цивилизационное развитие, как и положено, устремится, наконец, в направлении моноцелостного мира на демократических началах. – Наступит фукуямовский «конец истории». Увы… Пока Запад разомлевал от победы в «холодной войне», деградированная компартийная аристократия, воспользовавшись моментом, ловко мутировала в мафиозно-клановую автократию на почве опять же, как и в средневековье, внеэкономически узурпированной собственности – феодальной, по сути, собственности на природные ресурсы и средства производства. На экономическом базисе воровского фальш-капитализма тут же проросла нуворишо -автократическая надстройка – третье на этот раз поколение авторитаризма, главным идейным мотивом которого является уберечь и приумножить украденное, а используя награбленный ресурс, удержаться у власти.

Итак... Вместо демократической глобализации и глобальной демократии, которая должна была победить еще в XIX веке, современная цивилизация пережила двойную мутацию авторитаризма (тоталитаризма), получив три его поколения:

1. До сих пор еще не изжитый монархо-династический авторитаризм на почве внеэкономически узурпированной собственности на землю и недра;

2. Идейно-корпоративный тоталитаризм на почве узурпированной (экспроприированной) партноменклатурой собственности на все имеющиеся ресурсы;

3. Мафиозно-клановый авторитаризм на почве внеэкономически узурпированной (ворованной) собственности нуворишей на доходные отрасли экономики.

Нынче мы живем в условиях авторитарно-мультиполярного мира. Современный мир кишит авторитаризмом. Здесь представлены все поколения, весь спектр авторитарных режимов: и монархические автократии (Ближнего востока, в первую очередь) наряду с партийными автократиями (Китая, КНДР, Ирана, Венесуэлы, Кубы...), и олигархо-мафиозные автократии (России и ее постсоветских сателлитов). Объединяющим моментом для них является патологическая ненависть к глобализации и страх перед ней, поскольку глобал-интеграционные процессы вымывают экономическую почву автократических режимов, ограничивая их власть, неся им неминуемую кончину. Отсюда геополитический изоляционизм авторитарных режимов – устремленность к автаркии, с одной стороны, а с другой, – унаследованный от феодальных предшественников средневековый инстинкт территориальной экспансии. И то, и другое – ради экономического и политического выживания автократического архаизма в глобализированном мире методами милитарного шантажа и агрессии. Отсюда разделение мира на зоны влияния – деглобализация, образование геополитической и геоэкономической фрагментации, то есть – мировой многополярности. На наших глазах происходит предсмертный ренессанс империализма. Российская агрессия против Украины есть только начало неоавторитарного реванша, этакий агонизирующий, как и столетие назад, оскал автократического империализма против демократической глобализации.

Нынешнее противодействие глобализационным процессам на фоне растущей территориальной экспансии современного авторитаризма слишком напоминает ситуацию кануна Первой мировой войны. История повторяется на той же почве формационного искажения социальной эволюции – несовместимость базиса и надстройки: нынче базис повсеместно модерно-капиталистический, а надстройка кое-где все еще та – авторитарно-архаическая. Снова, как и тогда, империализм против глобализации. Сбой формационной эволюции общественного развития продолжается. Пережив две мировые войны, цивилизация стоит на пороге третьей. Что дальше?

Ответ побуждает вернуться к формационной концепции общественного развития и обратить внимание на интеграционную характеристику производительных сил. Что нам она прогнозирует?.. Нравится кому-то или не нравится, хочется или нет, процесс экономической интеграции объективно обусловлен развитием производительных сил независимо от общественного сознания, настроений и воли. Следовательно, является необратимым. Объективный процесс формирования моноцелостного мира на почве глобальной экономической интеграции неумолим, как неумолимый в его основе научно-технический прогресс, инстинктивно продиктованный борьбой социума за лучшие условия своего выживания в этом мире. И вообще: живая ПРИРОДА, неотъемлемой составляющей частью которой является социум, никак не может развиваться в ущерб себе, на самоуничтожение. Тяга к выживанию любой популяции, в т.ч. человеческой как биологического вида, есть непреложный закон природы. Человечество все теснее сплачивается в монолитное в глобальном пространстве демократическое мегасообщество как цивилизационное состояние самосохранения. По крайней мере, такова объективная тенденция социального прогресса на основе интеграционных процессов в экономике. В мирных условиях никаким авторитарным антигобалистам этот объективный процесс не остановить и за высокими барьерами своих автаркий не уберечься. Лавина интеграционных процессов неизбежно сметет авторитаризм с исторической арены. Это однозначно. Но не стоит расслабляться. Дезинтеграционные процессы нынче зашли слишком далеко. Цивилизованный мир, сознавая вектор эволюционного прогресса современности и стоящие перед ним угрозы, должен объединиться на единой экономической платформе перед лицом автократического реванша, используя преимущества свободнорыночной экономики. Что имеется в виду?

Если современные автократы так ненавидят глобализацию и всячески ей противодействуют, то почему бы не пойти им навстречу? – Оставить антиглобалистские режимы вне мировых интеграционных процессов, минимизировав их участие в международном разделении труда и сведя к нулю инвестиции в их экономику. Следует напомнить: сначала иностранный капитал осуществил сталинскую индустриализацию («привет» А. Кану и К0), по сути, построив материально-техническую базу социализма в СССР; затем поднял на ноги коммунистический Китай, позволив стать сверхдержавой; наконец, вытащил почти из «того света» после поражения в «холодной войне» авторитарно-мафиозную Россию, вырастив себе и нам всем «на радость» путинский режим. Не стоит ли положить конец опрометчивым инвестициям в экономику автократических стран, перекрыв им доступ к передовым технологиям, не лучше ли направить инвестиции в собственную экономику? Задача не столь уж сложна – вопрос политической воли экономических санкций и контроля над транснациональным бизнесом. Это во-первых.

Во-вторых, если автократы группируются в собственный интернационал, вроде ШОС (туда же и БРИКС), то не стоит ли цивилизованным странам объединиться в собственный аналог ШОСа (БРИКСа), взяв под свой контроль ТНК и защитив свое производство таможенным барьером? Следовательно, самоизолировавшись от авторитарных государств, замкнуть глобализацию на себя и прибегнуть к экономической интеграции на основе скоординированной монетарной и фискальной политики: единой валюты и унифицированной налоговой системы. В этом смысле у стран цивилизованного мира большое преимущество: демократии способны к масштабному интегрированию – свободному перетоку информации, капиталов, населения, товаров и услуг – без риска потери политического суверенитета; автократии – нет. Ведь «интеграция» авторитарных государств (одно лишь устранение таможенных барьеров) неизбежно несет угрозу поглощения слабых автократий более сильными, отсюда неизбежное сопротивление интеграционным процессам со стороны слабых и неосуществимость интеграции как таковой. А без интеграции и развитие уже не то: автаркия обрекает на экономическое отставание.

В-третьих, за странами демократии огромный интеллектуальный потенциал и благоприятные перспективы его наращивания, а это прирост живого труда, следовательно, прирост валового продукта, залог экономического и военного могущества. Само по себе интеллектуальное творчество нуждается в свободе, которую предоставляет демократия с ее свободной конкуренцией и чего не достает авторитаризму. Совет демократиям здесь один: как можно более массивное финансирование образования и науки. К благоприятным возможностям интеллектуализации производительных сил следует добавить стимулирующую роль конкурентной среды свободнорыночной экономики. За капитализмом огромный, далеко не исчерпанный потенциал саморазвития, учитывая органически присущую для предпринимательства тягу к технической модернизации производства в целях экономического выживания в рыночных условиях. Нужно только правильно «организовать» капитализм: предотвращая внеэкономическую гипермонополизацию капитала, выстроить стабилизирующую монетарную и стимулирующую фискальную политику, дабы расконсервировать потенциальные возможности бизнеса.

Наконец, далеко не в полной мере использован потенциал свободнорыночной экономики, учитывая некоторые препятствия в ее функционировании, сняв которые, экономика получит стимул к развитию. Речь идет, прежде всего, о «раковой опухоли» фиктивного перенакопления капитала в виде так называемой «финансовой экономики», которая истощает товаропроизводящую экономику перенаправлением инвестиционных потоков на саму себя – в финансовый сектор с его более высокой доходностью. Тем самым запущен процесс деиндустриализации западных стран, который лишь усиливается. Поэтому с паразитарной сущностью «финансовой экономики» следует как можно скорее покончить ради возрождения реального сектора экономики. Это задача первостепенной важности. Начать же надлежит с утранения провала экономической науки в этом направлении.

Вообще, следует отметить, что за последнее столетие, начиная с хваленого «Нового курса» Рузвельта, идет сплошное издевательство над экономикой западных стран никчемной макроэкономической политикой, от которой больше вреда, чем пользы. Еще бы, чего можно ожидать от современных версий макроэкономического мейнстрима, когда деньги трактуются как «специфический товар», а не как символический на определенных носителях знак номинально-стоимостного эквивалента воплощенных в товаре или услуге трудозатрат. А объективно-трудозатратная сущность стоимости подменяется субъективно-эфемерным восприятием ценности (полезности). Отсюда ложная трактовка базовых категорий капитализма, в частности, денег как «богатства» (по М. Фридману), что невольно провоцирует соблазн включить на всю мощь печатный станок «денежного товаропроизводства» для приумножения ВВП (кстати, здесь еще вопрос к самому ВВП, доля сферы услуг в котором достигает 80%, например, в США). Следует ли после этого удивляться невиданной мультипликации денежной массы в обращении, астрономической закредитованности западных экономик и разбуханию пузырей «финансовой экономики».

Рыночная экономика есть довольно саморегулирующаяся система, и за ней далеко не исчерпан потенциал развития. Государству надлежит лишь создать благоприятные условия для такого развития, например, следующие (по авторскому проекту): строго соблюдая сбалансированный госбюджет и «монетарное правило» денежной эмиссии, а также зафиксировав на оптимальных уровнях ставку налога, норму банковского резерва, учетную ставку на долгосрочную перспективу независимо от циклических колебаний, – оставить экономику в покое, предоставив бизнесу (кроме преступного) полную свободу творческой самореализации. То есть государство должно создать комфортные условия для здоровой бизнес-деятельности, «загнав» капитализм в макроэкономическое русло конкурентного саморазвития. Остальные управленческие функции блестяще выполнит ЗАКОН СТОИМОСТИ свободным, в угоду потребительскому спросу, перенаправлением инвестиционных потоков (следовательно, трудовых ресурсов) в производстве к средней в масштабах экономики норме прибыли как равновеликой стоимостной отдачи от трудозатрат и оптимального ценообразования. – Без единого бюрократа-управленца в этом процессе. При этом «закон стоимости» ни взяток не берет, ни руку в казну не запускает, ни копейки из госбюджета не требует на свое содержание. Такова суть экономической философии "laisser-faire" в авторском понимании. Окончательно здесь должна сказать свое слово экономическая наука. Следует пересмотреть всю макроэкономическую стратегию развития путем переосмысления концептуальных основ экономической теории.

Выводы. Итак, современные процессы деглобализации и геоэкономической фрагментации – не случайность. Они являются аномальным следствием сбоя формационной эволюции глобального социума ввиду несовместимости современного капиталистического базиса и архаично-авторитарной надстройки, искажающей естественный ход исторического развития вот уже более столетия. Оттого процессы деглобализации и геоэкономической фрагментации в своей основе являются патогенными, происходящими вопреки объективным тенденциям общественного развития, продиктованных интеграционными процессами в направлении формирования моноцелостного мира – глобализации. Препятствием центростремительных тенденций мирового развития являются авторитарные режимы России и ее сателлитов как автократические пережитки дикого средневековья, которые, к сожалению, дожили до наших времен, поставив цивилизацию на грань апокалипсиса. Надежды возлагаются на Украину, на ее способность выстоять против российской агрессии при поддержке коалиции цивилизованных стран. На кону стоит победа демократической глобализации над авторитарным империализмом. Осознавая стоящие перед цивилизацией угрозы, Запад должен консолидироваться на единой экономической платформе, проведя серию финансово-экономических реформ в сфере монетарной и фискальной политики для устранения препятствий на пути развития рыночной экономики. На проблематике таких реформ следует сосредоточиться более подробно, обратившись к фундаментальным основам классической политэкономии.

1. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии. Marxists. URL: https://www.marxists.org/russkij/marx/1848/manifesto.htm

2. Ленин В. (1975). ПСС. Политиздат. Изд. 5. Т. 27, 28.

3. Маркс К. и Энгельс Ф. (1962). Сочинения. Политиздат. Изд. 2. Т. 21.

4. Гюго В. (1956). Речи на Конгрессе Мира в Париже (1849). Antimilitary. URL: http://antimilitary.narod.ru/antology/hugo/hugo_1849_kongress.htm

5. Бердяев Н. (1955). Истоки и смысл русского коммунизма. Vtoraya-literatura. URL: https://vtoraya-literatura.com/pdf/berdyaev_istoki_i_smysl_russkogo_kommunizma_1955__ocr.pdf

6. Райсберг А. (1974). Ленин и немецкое рабочее движение. Прогресс. С. 232.

7. Фукуяма Ф. (1990). Конец истории? // Вопросы философии. – 1990. – № 3. – С. 84 – 118. URL: https://nsarchive2.gwu.edu/rus/text_files/EastUropeProblems/1989-27-28/27-28-84-118.pdf

8. Aiyar S., Chen J., Ebeke C.H. (2023). Geoeconomic Fragmentation and the Future of Multilateralism. IMF. URL: https://www.imf.org/en/Publications/Staff-Discussion-Notes/Issues/2023/01/11/

9. Білорус О. (2018). Політекономічний прогноз глобального співрозвитку в ХХІ столітті: глобальний пост капіталізм чи світ-система інформаційно-мережевого глобалізму. Економічна теорія. № 2018/1. С. 15. URL: http://etet.org.ua/docs/ET_18_1_05_uk.pdf

10. Мандибура В. (2023). Економічний прагматизм: політекономічна сутність, антиподи і прояви імітації. Економічна теорія. № 4. С. 26–28. DOI: https://doi.org/10.15407/etet2023.04.022

11. Фридман М. Количественная теория денег. Economics. URL: http://www.economics.kiev.ua/index.php?id=49&view=article

12. Белый К. (2023). Доля сферы услуг в ВВП: о чем она говорит? Финансовый гений. URL: https://fingeniy.com/dolya-sfery-uslug-v-vvp-o-chem-ona-govorit/